Ремесло государя - О`Санчес

– Да, но если что-то срочное, тут уж не до счета денег…

– Ты что, Токи, в дураки меня выводишь??? А то я до тебя не знал сию истину! У нас – что, птеров нет почтовых??? Как раз для срочных нужд? Вон, даже здесь их гаганье слышно, мешками дерьмо оттуда выметают… Я тебе говорю про обыденную размеренную жизнь! Гм… Извини, я же тебе сам разрешил задавать вопросы. Да. Поэтому обычная вестовая служба, конная, пешая – всему основа, и сегодня, и пятьсот лет назад… Но если грамотно распределить силы и возможности, то служба может оборачиваться быстрее. Казалось бы – велика разница, что раньше донесения доставлялись за дюжину дней, а ныне – за десяток? Ан очень бывает велика, ибо считать здесь нужно не от предела, положенного богами и природою, но от возможностей других людей, сиречь врагов, ибо речь мы ведем об имперской службе, а у Империи все друзья – это прошлые или будущие враги. Поэтому задача управителя проста: следует стремиться в своих деяниях к недостижимому совершенству богов, с тем, чтобы хоть на локоть обогнать, превзойти вполне земное несовершенство других людей, сиречь соперников, противников, врагов. Обогнал – только тогда ты быстр, они тебя обогнали – ты в любом случае плох.

Доверие! Нет горшей муки, нежели необходимость вверять свои помыслы и самую жизнь в чужие руки, но и… Ведь оно – величайший эликсир богов, способный утроить, удесятерить, в тысячи тысяч раз увеличить мощь одного человека, состоящего из слабой плоти и пытливого ума! Но как и всякий дар богов, а тем более как и всякий эликсир, оно, доверие, способно мгновенно оборачиваться смертельным ядом и бесполезною водицей, чуть только нарушишь равновесие в его составе!.. Я охрип, и мне трудно продолжать объяснения по поводу имперской вестовой службы. Продолжим позже, обязательно продолжим, но сегодня я успел рассказать тайну: главное отличие домашней вестовой службы от государственной, домашнего ведения дел от Имперского – помимо повышенной надежности и обгоняющей быстроты – доверие. Там, где ты способен обывать, самостоятельно проверяя счета и собственноручно подтирая себе задницу, не передоверяя это никому другому – ты у себя дома, ты волен делать что угодно и верить только себе. Как только твои дела требуют посторонних ушей, рук, ног, умов, мечей – ты вне дома, а, стало быть, ты вынужден доверять другим людям, вести несущим, и, как следствие этого, учитывать их чаяния и нужды. Иначе – сор, тина, смерть. Доверять – ибо все, что передается тебе не через собственные чувства, а через других людей – суть не события, а вести об оных, разными средствами к тебе доставляемые. Понял?

– О, да, отец!

– Заканчиваю. Семья. Это почти то же, что и ты сам, настоящая семья – это даровая и безопасная возможность чуточку расширить горизонты собственных сил и разумений, то есть – драгоценность из драгоценностей, ни с чем не сравнимая. Твоя матушка – тот редчайший, если не единственный, человек, которому я верю почти бескорыстно, просто по склонности душевной. В последние годы стал чаще верить и тебе. Гм… Короче говоря, подумай о той части своей семьи, которая… ну… не мы с матушкой. Подумай как следует. И ступай в сады, уладь все. Скажи Бенги, чтобы попозже пришел, к вечеру, а я посплю немножко.

Принц Токугари выбежал из кабинета, обрадованный отцовской милостью и тем, что у канцлера как бы высвободилось время, которое он, принц, может с толком использовать для собственных нужд. Он передал канцлеру повеление отца и тотчас прихватил старика с собой, дабы им вместе разобраться с тем, что еще надобно для полного восстановления дворцовой оранжереи, сиречь хоромного сада Ее Величества. Канцлер не возражал, поскольку привык к бесконечному количеству забот и поручений, а от престолонаследника чем дальше, тем явственнее исходила мощь, с которою нельзя уже было не считаться…

– Охотно, ваше Высочество, все, что в моих скромных силах. Главное – не прозевать, когда ваш батюшка освежится сном и востребует меня.

– Да ладно, Бенги, я заранее отпущу, просто мне без твоих советов неуютно, я же не строитель и не садовник!

«Я тоже не садовник» – вертелось на языке у канцлера, но он покорно улыбнулся и отвесил поклон своему будущему повелителю.

Токугари шел к покоям императрицы не спеша, с тем, чтобы успеть подготовиться к встрече с матушкой, чтобы определиться – что и как он будет спрашивать, какого рода приказания отдавать: ему ведь дело поручено, настоящее, не свитки гонять из угла в угол.

Он решил спуститься по главной дворцовой лестнице, и впервые в жизни ощупывал глазами окружающее не как придворный, а как… гм… по-хозяйски… по-домашнему…

Лестница состояла из сорока восьми ступеней, крытых тонкими железными пластинами, каждая из них кована с отдельным узором, а подступенки под плитами – нарядного белого камня. Вся лестница разбита на шесть долей пятью просторными площадками, на каждой площадке два гвардейца, обученных служебному и боевому взаимодействию именно «в пару», когда один прикрывает и защищает другого. Ширина лестницы – десять локтей, площадки вымощены не драгоценным особо чистым железом, а всего лишь гранитом и белым камнем вперемежку, под магический узор, составленный жрецами верховного Храма Земли еще триста лет назад… Граниту хоть бы что, а белые камушки кое-где, едва заметно, потерлись, при случае надо бы заменить…

– Вели доложить государыне, что мы с его высокопревосходительством хотим засвидетельствовать ей свое почтение, а также просим позволения пройти в хоромный сад, дабы поправить там ущербное.

Осанистый дворецкий поклонился принцу почтительно и глубоко, без малого – как самому императору, но докладывать никуда не пошел:

– Ваше Высочество! Ее Величество государыня с утра изволили отбыть за город, где и пребудут до самого вечера, с тем, чтобы не мешать вашему Высочеству выполнять порученное государем. Зная, что ваше Высочество будете здесь, государыня повелела обеспечивать ваше Высочество и сопровождающих лиц всем необходимым для действий и отдыха, а также и обильной трапезой, буде ваше выс…

– Мы не голодны. Пойдем, Бенги. Э-э… Сударь Маури… – Принц внезапно забыл и так же внезапно вспомнил имя дворецкого, а было бы невежливо этого не помнить, ибо Маури Мур – старый слуга императрицы, он еще за самим принцем пеленки собирал. Токугари порадовался, что вовремя вспомнил, но… не рано ли молодому принцу забывать имена знакомых людей? Или это еще какая-нибудь неопознанная отрава?

– Я, ваше Высочество!

– Позаботься пока о моих гвардейцах: попить, перекусить, мечи уважить, пыль там с камзолов и сапог… Без вина. А мы с сударем Бенги пройдем тем временем в сад, так сказать, на места боев. Погоди… А куда это она отбыла? В осенний дворец?